Хлебников М. Союз и Довлатов. Подробно и приблизительно

Исследование известного новосибирского филолога, к.ф.н. Михаила Хлебникова посвящено Довлатову, но через фигуру великого писателя оно рассказывает об эпохе, об окружении писателя, об атмосфере, царящей в кругах творческой интеллигенции позднего СССР. Рассказывает неподражаемо, умно, едко и чрезвычайно увлекательно.

Хлебников М. Союз и Довлатов. Подробно и приблизительно

Исследование известного новосибирского филолога, к.ф.н. Михаила Хлебникова посвящено Довлатову, но через фигуру великого писателя оно рассказывает об эпохе, об окружении писателя, об атмосфере, царящей в кругах творческой интеллигенции позднего СССР. Рассказывает неподражаемо, умно, едко и чрезвычайно увлекательно.

Союз и Довлатов. Подробно и приблизительно

Исследование известного новосибирского филолога, к.ф.н. Михаила Хлебникова посвящено Довлатову, но через фигуру великого писателя оно рассказывает об эпохе, об окружении писателя, об атмосфере, царящей в кругах творческой интеллигенции позднего СССР.Рассказывает неподражаемо, умно, едко и чрезвычайно увлекательно.

Довлатов и третья волна. Приливы и отмели

Книга продолжает исследование, начатое автором в «Союз и Довлатов. Подробно и приблизительно»: водоразделом становится эмиграция Довлатова в США.Сорокалетний писатель начинает жизнь заново: литературные связи, встречи и непростые взаимоотношения с Лимоновым, Аксёновым, Войновичем, новые тексты и новые публикации, издание газеты «Русский американец», срывы и возвращения к писательскому труду.

Хлебников М. Довлатов и третья волна. Приливы и отмели

Книга продолжает исследование, начатое автором в «Союз и Довлатов. Подробно и приблизительно»: водоразделом становится эмиграция Довлатова в США.Сорокалетний писатель начинает жизнь заново: литературные связи, встречи и непростые взаимоотношения с Лимоновым, Аксёновым, Войновичем, новые тексты и новые публикации, издание газеты «Русский американец», срывы и возвращения к писательскому труду.

Сорокотягин Д. Изменение формы. Особая книга

Книга продолжает исследование, начатое автором в «Союз и Довлатов. Подробно и приблизительно»: водоразделом становится эмиграция Довлатова в США.Сорокалетний писатель начинает жизнь заново: литературные связи, встречи и непростые взаимоотношения с Лимоновым, Аксёновым, Войновичем, новые тексты и новые публикации, издание газеты «Русский американец», срывы и возвращения к писательскому труду.

Хлебников М. Довлатов и третья волна. Приливы и отмели

Книга продолжает исследование, начатое автором в «Союз и Довлатов. Подробно и приблизительно»: водоразделом становится эмиграция Довлатова в США.Сорокалетний писатель начинает жизнь заново: литературные связи, встречи и непростые взаимоотношения с Лимоновым, Аксёновым, Войновичем, новые тексты и новые публикации, издание газеты «Русский американец», срывы и возвращения к писательскому труду.

Сорокотягин Д. Изменение формы. Особая книга

Книга продолжает исследование, начатое автором в «Союз и Довлатов. Подробно и приблизительно»: водоразделом становится эмиграция Довлатова в США.Сорокалетний писатель начинает жизнь заново: литературные связи, встречи и непростые взаимоотношения с Лимоновым, Аксёновым, Войновичем, новые тексты и новые публикации, издание газеты «Русский американец», срывы и возвращения к писательскому труду.

Хлебников Михаил Владимирович Топор Негоро

"Топор Негоро." раскрывает читателю "реакционное" направление европейской философии XX века, объединившее крупных мыслителей: Ж. А. Сент-Ив д'Альвейдра, Р. Генона, А. Мёллера ван ден Брука, Э. Никиша, Э. Юнгера, А. де Бенуа. Политические авантюристы и пилигримы, прожжённые шарлатаны и наивные прожектёры, европейские "реакционеры" всегда оставались верны тернистому, а нередко и трагическому философскому пути. Исследование трудов этих мыслителей чередуется с глубоким анализом истории европейского интеллектуального сообщества, периодов его упадка и расцвета, почти неограниченной свободы и вынужденной покорности.

Довлатов и третья волна. Приливы и отмели. Хлебников М.В.

Хлебников Велимир Владимирович Стихотворения и поэмы

Хлебниковские стихи завораживают, и недаром под их обаяние попали столь разные мастера, как Маяковский, Вячеслав Иванов и Михаил Кузмин. Ведь стихи его того же корня, что заговоры и заклинания. Загадочна и личность Хлебникова - дервиша, как считали на Востоке, где он странствовал. Его прозрения удивительны, его фантазии предвосхитили время, а предсказания кажутся колдовством, поскольку, основываясь на своих математических выкладках, еще за несколько лет до большевистской революции поэт предсказал, что империя падет в 1917 году. Он прислушивался к числам, и числа говорили ему не меньше, чем звери и птицы, отвечали, как отвечали и языческие божества, все эти лешие, русалки и мавки, с которыми он вел нескончаемые разговоры, перекладывая услышанное в стихи.

Хлебников Велимир Владимирович Стихотворения и поэмы

Хлебниковские стихи завораживают, и недаром под их обаяние попали столь разные мастера, как Маяковский, Вячеслав Иванов и Михаил Кузмин. Ведь стихи его того же корня, что заговоры и заклинания. Загадочна и личность Хлебникова - дервиша, как считали на Востоке, где он странствовал. Его прозрения удивительны, его фантазии предвосхитили время, а предсказания кажутся колдовством, поскольку, основываясь на своих математических выкладках, еще за несколько лет до большевистской революции поэт предсказал, что империя падет в 1917 году. Он прислушивался к числам, и числа говорили ему не меньше, чем звери и птицы, отвечали, как отвечали и языческие божества, все эти лешие, русалки и мавки, с которыми он вел нескончаемые разговоры, перекладывая услышанное в стихи.

Хлебников Михаил Владимирович Теория заговора. Опыт социокультурного исследования

Публикуемая работа представляет собой первое на русском языке исследование "теории заговора", рассмотренной в широком социокультурном контексте. Читателю предлагается оригинальная концепция возникновения и развития конспирологического менталитета, классификация "теории заговора", выявляются причины ее популярности среди различных социальных групп.

Хлебников Велимир Время - мера мира. Статьи, заметки и др.

Велимир (Виктор Владимирович) Хлебников (1885-1922) - один из крупнейших представителей русского и мирового авангарда первой трети ХХ века. Хлебников создавал не только стихотворения, поэмы, пьесы, рассказы, сверхповести (новый жанр, введенный им в литературу), но и опередившие свое время научные теории. Он владел даром предвидения, открыл "законы времени", создал грандиозные и загадочные Доски Судьбы. В данный том включены статьи, манифесты, воззвания и другие нежанровые тексты автора, которые отдельным изданием выходят впервые. Завершает книгу "Хронологическая канва жизни и творчества В. В. Хлебникова" - хронология, составленная Софией Старкиной (1965-2014). "Время - мера мира" публикуется в год 95-летия со дня смерти Будетлянина.

Строгий отчет: эссе

В своей новой книге Михаил Хлебников, критик, литературовед, автор фундаментальной монографии о Сергее Довлатове, вновь бросает свой взгляд на текущую отечественную словесность, ставя под сомнение сложившиеся репутации и с обаятельным остроумием внося коррективы в иерархию фигур на шахматной доске современной литературы. Автор не обделяет вниманием ни жанровых литераторов, проходящих по ведомству фантастики, ни писателей «премиального сегмента». В дополнение к прочему Хлебников проводит увлекательное расследование версии маргинального мифа, приписывающего авторство «Двенадцати стульев» перу Михаила Булгакова.

Хлебников Михаил Строгий отчет. Эссе

В своей новой книге Михаил Хлебников, критик, литературовед, автор фундаментальной монографии о Сергее Довлатове, вновь бросает свой взгляд на текущую отечественную словесность, ставя под сомнение сложившиеся репутации и с обаятельным остроумием внося коррективы в иерархию фигур на шахматной доске современной литературы. Автор не обделяет вниманием ни жанровых литераторов, проходящих по ведомству фантастики, ни писателей «премиального сегмента». В дополнение к прочему Хлебников проводит увлекательное расследование версии маргинального мифа, приписывающего авторство «Двенадцати стульев» перу Михаила Булгакова. Книга умная, занимательная и трепетная.